Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

Ратибор крикнул мне:

– Прикрывай спину, сейчас пойдем косить! – и, выхватив второй меч и работая двумя мечами, устремился вперед. Я в меру своих сил старался уберечь его от ударов с флангов, и пока мы обходили двор, остатки новиков становились справа и слева от меня, и с Ратибором на острие атаки мы вырвались из крепости, чуть не ставшей нашей ловушкой.

За нами, в общем, никто не гнался. В крепости начался пожар, и финны стремились как можно больше набрать добра, пока все оно не превратилось в пепел. Мы остановились сразу, как только вошли в лес и скрылись за большими елями. Нас было всего семь человек. У большинства мелкие поверхностные раны и синяки. Я, к своему удивлению, не получил ни царапины. Но новики таращились на меня в ужасе, пока Ратибор не предложил мне вытереть лицо снегом. Оказывается, все оно было покрыто кровью, вытекшей из зарезанного мной ночного татя.

Мы молча смотрели, как усиливается пожар, и скоро из ворот потянулась вереница свеев, нагруженных добром. Из-под высокого берега показался санный обоз, и они со смехом и шуточками начали скидывать добычу на сани.

В свете луны мы хорошо видели, как все было погружено и пеший отряд быстрым шагом направился в сторону Аладъеки, а обоз пока оставался на месте.

Ратибор даже затаил дыхание, подсчитывая количество обозников:

– Вот гады, нас даже за людей не считают, думают, мы уже к Аладъеки подбегаем. А мы сейчас этот обоз и прихватим. Вот смотрите, там десять саней, остальные уже ушли с главными силами. Значит, десять возчиков, раненых, по-моему, они дорезали, никого в сани не принесли. Эх, Ефимку кончили, хороший лучник был. Ну ничего, и мы не лыком шиты. Давайте, ребята, за мной.

И мы тихо, как могли, начали спускаться с высокого берега к Волхову.

Санный след ушедшего вперед другого обоза был хорошо виден, и мы бежали по нему за Ратибором, а когда он резко остановился, мы в горячке налетели на него.

– Стойте! Здесь их перенимать будем.

Место действительно было хорошим – Волхов делал крутой изгиб, и нависшие над берегом ели при повороте скрывали идущие впереди сани.

– Так, первых всех режем, с последним надо поговорить, – скомандовал Ратибор.

Укрывшись за елками, мы молча ждали. Уже начало светать, когда мы услышали скрип упряжи и негромкие голоса возчиков. Сидящий на первых санях напевал нехитрый мотивчик.

Услышав эту песню, Ратибор тихо выругался:

– Костяй, сможешь это напеть, когда я кончу сего певуна?

– Я попробую, может, получится?

– Надо, чтобы получилось!

И действительно, когда первые сани повернули за ели, мы с Ратибором одновременно прыгнули в них, и Ратибор одним взмахом ножа перехватил глотку пожилого финна и спрыгнул, а я, схватив вожжи, продолжая напевать этот мотив, повел сани к берегу. Сзади меня слышались негромкие звуки, и наконец раздался чей-то истошный крик, – видимо, один из новиков с первого раза не смог зарезать своего врага.

Когда я обернулся, позади меня стояли восемь саней. В последних Ратибор держал за шкирку молодого парня, а десятые, сделав крутой поворот по речному льду, быстро удалялись в обратную сторону.

Когда я спросил, почему бы нам не догнать и эти, Ратибор махнул рукой:

– Пущай едет, далеко все равно не уйдет. А у нас сейчас дела поважней. Надо будет разузнать, что за гости такие к нам пожаловали. Эй, ребятки! Давайте костер быстро запалите!

Через двадцать минут у нас горел хороший костерок, на котором грелся докрасна нож, отобранный у последнего возчика. Тот сидел связанный у дерева и насмешливо глядел на нас.

– Смотри-смотри, – пробурчал Ратибор. – Сколько таких смотрело, а потом как соловьи заливались.

Но пытать парня не пришлось. Когда желто-красный кончик ножа остановился у его глаза, который держал раскрытым один из новиков, возчик действительно запел как соловей, а один из наших новиков неплохо понимал по-фински и переводил.

А ничего интересного он и не рассказал. Это не была война, как подумал Ратибор. Еще осенью шведские купцы узнали, что в Аладъеки будет строиться новая каменная крепость. Новгородский посадник Павел, предчувствуя неприятности, решил сделать город неприступным. И старая деревянная крепость уже разбиралась. Никто не рассчитывал, что финское племя сумь зимой потащится через Ладогу, узнав, что город беззащитен, рискуя своими жизнями, чтобы неизвестно что получить в результате. Ведь зимой торговли почти не было. Сам возчик тоже был еще тот прохиндей, но ему не повезло – во время перехода он повредил ногу, и его посадили в обоз. Возглавлял всю эту шайку из примерно ста пятидесяти человек мелкий вождь, имени которого мы так и не поняли: парень от страха так заикался и хрипел, что понять его было временами трудно. Нашей крепостицы они сначала даже не заметили, но потом решили все-таки захватить. Им удалось снять часовых и начать тихо убивать новиков, но потом дело не заладилось. Потеряли они на этом около десяти человек. Но полученный результат таких потерь не оправдал.

Допросив возчика, Ратибор вытащил свой нож и спокойно, как будто это буханка хлеба, его прирезал.

– В другой бы раз в холопы продали, а сейчас недосуг с ним возиться, – коротко объяснил он нам.

Выбросив тело за ближайшие деревья, мы начали генеральный шмон по всем саням. Особо ценного там ничего не было, в основном одежда, продукты. Оружия, которое нам было так необходимо, не нашлось совсем.

Быстро перекусив обнаруженными в санях припасами, мы уселись в них и с комфортом отправились в сторону города, до которого было всего несколько километров.

Когда спереди стали доноситься звуки боя, Ратибор скомандовал завести обоз в лес и замаскировать. После этого мы стали выдвигаться к городку.

Похоже, у наших соседей по озеру Нево штурм Аладъеки не задался. Старая крепость была еще практически цела, и ее защитники успешно лили кипяток и горячую смолу на немногочисленных финнов, штурмующих крепостные стены.

Ратибор, глядя на такое дело, даже просветлел лицом:

– Эх, засады на обратном пути у нас нет. Всех бы там положили.

В это время в нашу сторону со стороны городка быстро направились сани, запряженные тройкой лошадей.

– Веревку через дорогу натянуть, быстро! – скомандовал Ратибор.

И через несколько минут, подсеченные веревкой, кони валялись в снегу, а из перевернутых саней с руганью выбирались два финна. Двумя ударами наш наставник положил обоих. Но там еще кто-то шевелился. Когда начали разбирать рухлядь, накиданную в сани, мы обнаружили женщину, завернутую в медвежью шкуру. Когда развернули ее – в утреннем свете увидели молодую девушку, испуганно глядящую на нас:

– Евдокия, ты как сюда попала? – воскликнул Ратибор.

– Ой, дядька Ратибор! – обрадованно ответила девица. – Так отец, когда все началось, думал – сумь войной пошла, решил меня отправить в Новгород, а эти уроды нас на выезде перехватили. Допытались, что я дочь посадника, и решили увезти. Потом, наверно, выкуп требовать хотели. Слава Господу, вы навстречу попали.

И она любопытным взглядом посмотрела на нас. Когда запрокинула голову, чтобы взглянуть на меня, в ее восхищенных глазах мелькнула искра интереса.

– Дядька Ратибор, а кто этот вой? Я таких здоровых у нас не припомню…

– А вот это, Дуня, не твоего ума дело, – кратко ответствовал наставник.

«Эх, Ратибор, в битве ты, конечно, опытен, а вот так отвечать девушке – только разжечь ее любопытство. Теперь от новиков не отстанет, пока всей подноготной не выпытает», – подумал я.

Между тем битва у стен Аладъеки заканчивалась. Незадачливые грабители нестройной толпой устремились к реке, по которой они еще ночью шли в надежде на хорошую добычу. Ратибор с сомнением посмотрел на нас и махнул рукой.

– Нет. Не пойдем, и так не знаю, каким чудом выбрались из заварухи, ничего еще не умеете. Пусть дружина дело заканчивает, если догонит, – высказал он свое мнение. – А мы еще немного подождем и поедем, благословясь, в город. Думаю, посадник нас за свою дочь отблагодарит.

Пока любопытная Дуня расспрашивала новиков обо мне, а те краснели и бледнели перед дочерью посадника, Ратибор отвел меня в сторону, лицо его стало озабоченным:

– Костяй, у тебя, я видел, крестик на шее висит, правда с оберегом, но ведь тебя Яровид прислал, а он вере нашей древней предан. Я думал до весны тебя подучить, а дальше Яровид решит, – а вишь, как получилось. Придется тебе теперь в дружину городскую идти. Так ты смотри, чтобы про Яровида там молчал.

– Ратибор, так ведь Евдокия уже, наверно, все у наших парней выпытала, они все знают.

– Что они знают – ничего! Скажи, Яровид тебя в лесу больного нашел, память ты потерял, только имя и помнил. А имя-то у тебя кесарское, простых-то так не называют. Император ромейский так звался. Ты главное – креститься не забывай и в церковь, как все, ходи, молитвы-то хоть знаешь?